Дж.Гасанлы

Согласно решениям Потсдамской конференции, по завершении войны СССР, США и Великобритания должны были вывести войска из Ирана, куда они были введены в 1942 г. для того, чтобы эта страна не переориентировалась на Германию. 13 сентября 1945 г. иранское правительство обратилось к трем державам с просьбой о выводе войск.

И.Сталину не удалось решить вопрос Южного Азербайджана и добиться от Ирана нефтяных концессий. Архивные документы дают основание предположить, что он начал думать о выводе войск сразу после безрезультатных переговоров с премьер-министром Ирана Кавамом эс-Салтане в Москве.

По-видимому, это стало известно руководителю Азербайджана М.Дж. Багирову. 14 марта он встретился с лидерами Южного Азербайджана С.Дж.Пишевари, М.Шабустари и С.Джавидом и сообщил им, что в связи с создавшейся международной обстановкой советские войска могут покинуть Северный Иран. В то же время Багиров выслал Сталину обширный отчет о состоянии Азербайджанской национальной армии на 15 марта. Москву явно интересовало, смогут ли азербайджанцы удержаться после ухода советских войск.

На заседании Совета Безопасности ООН, состоявшемся 25—27 марта 1946 года в Нью-Йорке, азербайджанский кризис стал международным событием.

27 марта постоянный представитель СССР при ООН Андрей Громыко сделал драматический жест — покинул заседание Совета Безопасности, когда США охарактеризовали советскую политику в Иране как империалистическую. 28 марта М.Дж.Багиров вновь встретился с Пишевари, Шабустари и доктором Джавидом. В соответствии с указанием Сталина он разъяснил им создавшуюся обстановку, посоветовал не настаивать на сохранении существующего положения в Южном Азербайджане и пойти на соглашение с Кавамом. Руководство АДП было подавлено.

В отчете Сталину об этой встрече Багиров писал: «Каваму они не верят, прекрасно знают, что все свои обещания и даже письменные соглашения о правах азербайджанского народа он постепенно ликвидирует, ссылаясь на иранскую Конституцию. Иранских вооруженных сил они не боятся, но уверены, что Кавам, путем подкупов, опираясь на реакционное купечество, помещиков и духовенство, будет разжигать внутри Азербайджана гражданскую войну и поощрять межнациональную резню между курдами и азербайджанцами. В этом ему помогут в первую очередь англичане. Единственной реальной гарантией сохранения хотя бы минимальных прав для азербайджанского народа они считают посредничество Советского Союза. Выслушав предложения советской стороны, Пишевари с горечью произнес: «Ознакомившись с этим документом, я вспомнил о событиях в Гиляне в 1920 году, Тогда наших товарищей-революционеров обманули, и тогдашняя реакция начала постепенно против них репрессии, и, наконец, в результате преследования революционеры уехали в другие страны. Так же получится и сейчас».

Дальнейшие события подтвердили правоту Пишевари. Советская линия, по сути, вела к «сдаче» Южного Азербайджана на милость Тегерана.

По словам Багирова, Пишевари, Шабустари и Падеган заявили о невозможности оставаться в руководстве АДП после ожидаемых серьезных уступок Каваму. Они объясняли это тем, что под их руководством был осуществлен насильственный захват власти в Азербайджане, проведен ряд мероприятий, направленных против иранских законов, в частности раздел государственных и некоторых помещичьих земель, расстрел и казнь отдельных реакционных помещиков и других элементов, санкционировалось расходование на нужды Азербайджана государственных средств и имущества без разрешения иранского правительства. Кроме того, в своих выступлениях и документах они заверяли азербайджанский народ, что добьются автономии, но не сумели этого сделать.

Вывод советских войск из Ирана завершился 8 мая 1946 года. К тому времени еще продолжались переговоры между Пишевари и Кавамом об условиях азербайджанской автономии. Москва оказывала на Пишевари давление, стремясь склонить его к уступкам и не дать повода Тегерану для применения силы. Но Пишевари был революционер, а не пешка в руках советской «реальной политики».

Посол Садчиков сообщал в Москву о своей озабоченности моральным состоянием Пишевари и его поведением.

Пишевари говорил: «Я приехал сюда не по своей воле, меня заставили сюда приехать. Зачем это сделали? Зачем нужно было позорить меня перед азербайджанским народом и унижать перед реакционером Кавамом? Кавама я не люблю, не доверяю ему, он обманет нас и обманет вас — нефти не получите. Весь азербайджанский народ ненавидит Кавама, а меня заставили приехать к нему. Зачем? Вначале подняли на небеса, а теперь бросаете в колодец, за что? Что плохого я сделал Советскому Союзу? Всю жизнь служил ему, сидел в тюрьмах, а теперь вынудили меня приехать сюда, чтобы своими руками подписать позорное соглашение. Я предлагал товарищу Багирову, чтобы я подал в отставку. Пришли бы другие, более удобные, а я бы вообще уехал из Азербайджана… Я сохранил бы авторитет, уважение, а теперь меня отдали в лапы реакционеров, которые арестуют нас всех. А я ведь тоже человек, у меня есть семья, я, наконец, болен».

Пишевари жаловался Садчикову: «Почему нас заставляют идти на уступки Тегерану, ведь мы не побеждены, у нас есть силы. Пусть мне разрешат, я захвачу Тегеран».

Садчиков поинтересовался, какими силами он располагает. Пишевари ответил, что имеет 10 тыс. регулярных войск и около 15 тыс. федаинов. На вопрос, есть ли танки, самолеты, он горько заметил, что танки и орудия были, но теперь у него их отняли. Посол заявил, что с такими силами и средствами захватить Тегеран не удастся, ибо у иранского правительства мощные вооруженные силы. Ну что ж, сказал Пишевари, «если суждено, мы умрем, за свободу можно и умереть». Пишевари не сдерживал себя и в публичных заявлениях.

Тем временем Кавам вел настоящую двойную игру. Он пытался убедить советскую сторону в том, что она получит нефтяную концессию, а сам решил опереться на Соединенные Штаты, чтобы развязать себе руки и избавиться от своих обещаний Сталину. Кавам неоднократно говорил послу США в Тегеране о возможности предоставления американским компаниям нефтяных концессий в Белуджистане. Архивы Баку показывают, что руководство СССР и Багиров знали об этой двойной игре. Но при этом они продолжали считать, что смогут с ним договориться.

В состоявшемся 21 мая телефонном разговоре Багиров обсудил с Пишевари ход событий. Анализируя политику Кавама, Багиров предполагал, что, возможно, он, проводя двойственную политику, хочет угодить «и нам, и нашим «друзьям». Но, видно, дело зашло так далеко, что он не сумеет и дальше вести двойную игру. Он должен окончательно выбрать одну из сторон, снять маску и «показать свою действительную политическую физиономию».

Летом 1946 года Сталин активизировал неформальные контакты с главным противником Пишевари и азербайджанской автономии, шахом Ирана Резой Пехлеви. Это был тот самый шах, которого в марте Сталин рассчитывал убрать с помощью Кавама.

Тем временем, в июле-августе 1946 года начались трения между иранским правительством и Великобританией. На юге Ирана изо дня в день ширились выступления подконтрольных англичанам племен.

В течение сентября Кавам, продолжавший свое трехстороннее лавирование между великими державами, начал грозить, что пожалуется на Великобританию в Совет Безопасности ООН. Но посол США его отговорил. В первых числах октября в поведении иранского премьера произошла подвижка. Кавам заявил послу, что собирается произвести изменения в своей политике, которая теперь будет направлена в первую очередь против левых. И добавил, что если получит экономическую и финансовую поддержку Соединенных Штатов, то сделает это более уверенно.

Решающую роль в этом повороте сыграла, видимо, позиция шаха, который категорично потребовал устранения членов Народной партии Ирана (Туде) из иранского кабинета. Как стало известно посольству США, в разговоре с Кавамом шах заявил, что «не верит во вторжение советских войск в Иран, и если даже так, то он все равно решительно настроен в пользу перемен и будет просить ООН оказать ему помощь в пресечении этой агрессии».

Как показало время, шах решил опереться на США, которые с 1941 выступали гарантом территориальной целостности и независимости Ирана. Опасаясь потерять поддержку шаха и власть, Кавам объявил 19 октября о новом составе правительства, в котором не было тудеистов.

Зато Кавам наряду с постом премьер-министра получил портфели министров внутренних и иностранных дел. Советское руководство было взбешено «предательством» Кавама. Посол СССР гневно отреагировал на эти события и обвинил Кавама в тайном сговоре с британцами. Теперь советские спецслужбы приступили к сбору компромата на Кавама. Для советского руководства стало очевидно, что СССР не получит иранскую нефтяную концессию. Очень скоро события в Иране подтвердили, что сталинская политика «кнута и пряника» провалилась.

24 ноября посол США в Тегеране Дж.Аллен писал госсекретарю: «Сегодня Кавам сообщил мне о своем окончательном решении послать силы безопасности в Азербайджан. Он сказал, что если тамошнее правительство окажет сопротивление (а он полагает, что оно его окажет), то он обратится за помощью к Совету Безопасности. В ответ на один из моих вопросов Кавам предположил, что для мобилизации сил и информирования руководителей потребуется две или три недели. Он планирует обратиться к Совету Безопасности в дни начала боев. Я отметил, что Совет Безопасности занимается проблемами, угрожающими международной безопасности. Кавам заявил, что знает об этом и в случае начала боевых действий в Северном Иране он проинформирует Совет Безопасности о том, что здесь сложилась обстановка, угрожающая международному миру. Я специально спросил его о том, намеревается ли он уведомить Верховный меджлис об этих своих действиях, направленных на восстановление суверенитета Ирана в Азербайджане. Ответив на это отрицательно, он повторил, что обратится к Совету Безопасности».

После проведения всех подготовительных мероприятий 4 декабря, в 7 часов утра, иранская армия начала наступление на Азербайджан. Вечером 5 декабря М.Дж.Багиров направил срочную телеграмму Сталину с просьбой принять его в связи с положением в Южном Азербайджане. Однако вождь был непреклонен и отказал в какой-либо помощи азербайджанским демократам. Вероятно, такая позиция Сталина объяснялась его нежеланием идти на прямую конфронтацию с США из-за Ирана.

11 декабря через вице-консула Н.Кулиева в адрес Пишевари, Шабустари, Джавида и Падегана поступило следующее распоряжение Сталина: «Кавам как премьер-министр имеет формальное право послать войска в любую часть Ирана, в том числе и в Азербайджан, поэтому дальнейшее вооруженное сопротивление нецелесообразно, ненужно и невыгодно. Объявите, что вы не возражаете против вступления правительственных войск в Азербайджан для соблюдения спокойствия во время выборов. Мотивируйте, что вы делаете это в интересах единства иранского народа, в интересах его свободы и независимости.»

Пишевари, не согласившись с таким решением, подал в отставку с руководства АДП и покинул Тебриз.

В городе сложилась тревожная обстановка. В тот вечер образовался массовый поток в сторону границ СССР активных партийных руководителей, армейских офицеров, отрядов федаи, некоторых рядовых членов партии. В ночь на 12 декабря на пропускных пунктах советских границ скопилось много людей.

12 декабря Багиров писал Сталину: «Известие о посылке телеграммы шаху и Каваму и обращение по этому поводу по радио Демократической партии Азербайджана к народу вызвали панику… напуганные зенджанской резней участники демократического движения и часть активистов, не ограничиваясь обращением за помощью в наше консульство в Тебризе, целыми группами прибывают к нашей границе. Пока имеются только сведения из Джульфы о скоплении там нескольких сот человек, среди них женщины и дети. Трудно сказать, каково будет положение к утру и завтра на других пограничных пунктах — в Астаре, Билясуваре и т.д. За исключением известной группы с их семьями и охраной в количестве 170 человек, пока других не пропускаем. Создается очень затруднительное положение. Или нужно будет силой оружия отогнать их от границы, или же принять. Прошу вашего указания».

По предложению М.Дж.Багирова, для приема скопившихся на границе людей советское руководство в течение недели, с 12 по 19 декабря, открыло пропускные пункты. В течение недели 5,784 человека смогли перейти границу. Прибывшие после 19 декабря были возвращены назад и попали в руки иранской реакции.

20 декабря армия Ирана полностью овладела Азербайджаном. Сотни офицеров и солдат Национальной армии и федаинов были казнены по приговору военно-полевых судов. Число расстрелянных в течение нескольких дней перевалило за 30 тыс. Каждый день в тюрьмах от голода и холода гибли десятки людей. Подвергаемые в тюрьмах немыслимым пыткам, демократы иногда сами требовали для себя расстрела. Иранское руководство называло победу в Азербайджане «Сталинградской битвой» западной демократии и «поворотным пунктом всех мировых процессов против советской агрессии».

В день поражения демократического движения в Южном Азербайджане — 12 декабря — Министерство иностранных дел СССР вручило иранскому правительству ноту. Однако она не была связана с трагическими событиями в Азербайджане. Как и в нотах от 15 сентября, 2 и 4 октября, в этом документе речь шла о выполнении соглашения по советско-иранскому смешанному нефтяному обществу. В ноте советское правительство «настаивало на точном и своевременном выполнении правительством Ирана соглашения от 4 апреля 1946 года о создании смешанного советско-иранского нефтяного общества.

Кавам, долгое время избегавший обсуждений этой темы, в ответной ноте от 18 декабря заявил протест против такой постановки вопроса правительством СССР и отметил, что, «как только будут подготовлены необходимые условия, он представит в Меджлис договор о создании советско-иранского смешанного нефтяного общества».

Вероятно, советское руководство просто пыталось спасти лицо. Ориентация властей Ирана на США и углубляющаяся советско-американская конфронтация, трансформирующаяся в «холодную войну» не оставляли СССР ни малейших шансов получить доступ к иранской нефти. В августе 1947 года Кавам официально отрекся от нефтяного соглашения с Советами, чем весьма повысил свой рейтинг в глазах американцев и англичан. Таким был трагический конец начавшихся в 1941 году процессов в Южном Азербайджане.

По материалам журнала «Кавказ и глобализация»