Бывшего военного коменданта Района особого положения НКАО и прилегающих районов Азербайджана генерал-майорп ВВ МВД СССР/РФ Владислава Сафонова многие азербайджанцы в Шуше за глаза называли «Железный генерал».
Сафонов занимал должность военного коменданта Карабаха с мая 1988-го по декабрь 1990 года.
Сафонова отличали от многочисленных эмиссаров союзного Центра такие редкие даже в те времена качества, как неподкупность, принципиальность и верность служебному долгу. Азербайджанцы в Карабахе уважали его за честность, армяне же и их покровители в тогдашнем руководстве СССР видели в нем реальную угрозу армянскому сепаратизму и экспансии.
В Карабахе в лицо армянам, в Москве – руководству МВД СССР и ЦК Сафонов говорил прямо: «НКАО – это территория Азербайджана, это не подлежит никакому сомнению, и я там для того, чтобы не допустить кровопролития и силовой перекройки границ между республиками».
За голову генерала армянские боевики предлагали тогда огромные суммы. Однако в конце 90-го года, под нажимом огромного потока жалоб со стороны армян и армянского лобби в Москве, союзный Центр отозвал Сафонова из Карабаха. Но даже после того, как Сафонов покинул Карабах, армяне не перестали охотиться за ним. В апреле 1991 года в Ростове они совершили попытку покушения на генерала Сафонова, но ошиблись, и вместо него расстреляли полковника Блахотина.
Ниже — воспоминания В.Сафонова о его времени проведенном в Нагорном Карабахе:
С 10 мая 1988 года, будучи в должности начальника штаба Управления Внутренних войск МВД СССР по Северному Кавказу и Закавказью, я возглавил комплексную группу по работе в Грозненском полку внутренних войск. 12 мая поступил приказ главнокомандующего ВВ МВД СССР генерал-полковника Ю.В. Шаталина «… с мотострелковым батальоном Грозненского полка вылететь в Кировабад (Гянджа), а оттуда на автотранспорте УВД Азербайджана прибыть в Степанакерт (Ханкенди), где возглавить оперативно-войсковую группу (ОВГ) для поддержания общественного порядка в НКАО. Замена через 3 месяца».
В состав ОВГ вошли: прибывший со мной мотострелковый батальон; дислоцированные в Ханкенди СМПМ ВВ и ГУВД; группа сотрудников МВД Азербайджана, возглавляемая 1-м заместителем министра генералом Кямилем Алиевичем Мамедовым.
В Степанакерте на площади около обкома Компартии круглосуточно стояла толпа от 3-х до 15-ти тысяч человек, подогреваемая выступлениями лидеров партийно-советского актива НКАО, Армении и оппозиции. Тема всех выступлений одна – присоединение НКАО к Армении, на общем фоне ненависти к Азербайджану.
По центральным улицам шли бесконечные демонстрации с привлечением молодежи, начиная от детей дошкольного возраста, несущих плакатики анти-азербайджанской направленности.
На ежедневных совещаниях бюро обкома КП НКАО присутствовали: генерал В.Сафонов — военный комендант НКАО и прилегающих районов Азербайджана, полковник Е.Войко — председатель КГБ НКАО, В.Василенко — прокурор НКАО и члены бюро обкома.
Постоянно рассматривался главный вопрос: «Когда наведете порядок в городе и уйдете из Карабаха?».
1-й секретарь обкома Г.Погосян при нас демонстративно по ВЧ звонил заместителю М.Горбачева А.Яковлеву: «Когда нас присоединят к Армении, больше терпеть не можем!», тот успокаивал: «Потерпите немного, вопрос скоро решится!».
Мы немедленно докладывали по команде, и через пару часов звонил заместитель М.Горбачева Е.Лигачев: «Конституцию изменять никто не будет, продолжайте выполнять отданное ранее указание!».
Подобная обстановка давления на войска и правоохранительные органы и нервозность существовали на всей территории НКАО. Выручало единство понимания поставленной задачи и согласованность в действиях при возникновении критических ситуаций. А они возникали постоянно. Собирались днем и ночью, часто на квартире полковника Е.Войко, а у него жена с грудным ребенком.
Через 1-2 месяца очистили площадь, прекратили демонстрации, заменили ряд руководителей УВД, КГБ и прокуратуры НКАО. Вместо вторично снятого начальника УВД Степанакерта, я попросил министра МВД СССР В.Бакатина назначить моего заместителя, возглавлявшего сводный отряд Приволжского Управления ВВ МВД СССР, полковника В.Ковалева.
Мой однокашник по Орджоникидзевскому военному училищу совместно с генералом К.Мамедовым налаживали работу в УВД города и районов.
На жизнь В.Ковалева неоднократно покушались армянские боевики. В 1990 году ему было присвоено звание генерала, а 20 ноября 1991 года он погиб. Боевиками был сбит вертолет над территорией села Гаракенд Ходжавендского района Карабаха. Вместе с ним погиб заменивший меня генерал-майор Н.Жинкин и еще 20 человек, руководящих работников Азербайджана и военнослужащих.
Руководство Азербайджана в 1988 году в события в Карабахе особенно не вмешивалось, надеялось, что все рассосется само собой. Их больше интересовало собственное существование в условиях разрастающегося движения НФА.
Три месяца пролетели как один день, наконец, я дождался замены. Вернулся в Ростов, где лежала огромная стопа неподписанных документов, так как должность начальника штаба с меня никто не снимал. Только успел разобраться, как поступило распоряжение срочно вернуться в Карабах.
За время моего отсутствия был создан Комитет особого управления, руководителем которого был назначен А.И.Вольский. Он прибыл из Москвы с группой помощников. Полковник Е.Войко и прокурор В.Василенко «удружили», рекомендовав Аркадию Ивановичу вернуть меня на прежнюю должность коменданта, о чем он попросил министра МВД СССР В.Бакатина.
В течение 1,5 лет я возвращался в Ростов для продолжения службы в должности начальника штаба. Но при обострении обстановки в Карабахе меня отзывали, пока я не убедил В.Бакатина ввести должность зам. начальника ВВ МВД СССР по Северному Кавказу и Закавказью по ЧО. 20 июня 1989 года был подписан приказ министра МВД СССР о назначении меня комендантом НКАО и прилегающих районов Азербайджана с сохранением занимаемой должности заместителя начальника Управлении внутренних войск.
За время службы комендантом были встречи с партийно-советским активом, лидерами оппозиции, как местными, так и прибывающими из Армении и России. Неоднократно они пытались привлечь меня к участию в застольях по различным поводам, вручить «подарки». При отказе выполнения их просьб и требований переходили к угрозам, в том числе через Москву.
Сказки об историческом величии армян, вечном их притеснении перенес относительно спокойно, т.к. изучал историю из различных достоверных источников. Приобретенные знания и опыт пригодились при работе с личным составом войск и органов.
В январе 1990 года А.И.Вольского с помощниками сменила команда В.П.Поляничко. Но попасть в Ханкенди они не смогли, не пропускали демонстранты, перекрывшие аэропорт.
В декабре 1989 года я был заменен Ю.В.Шаталиным и убыл в Ростов. В январе 1990 года поступил приказ В. Бакатина срочно вернуться в Карабах. Из-за сильного тумана еле вылетел с военного аэродрома в Гянджу. Командир корабля, бывший афганец, взял на себя ответственность за полет в условиях плохой видимости. Аэропорт в Гяндже не освещался и был блокирован НФА. Используя ранее приобретенные связи, я был доставлен в Ханкенди. В городе руководила оппозиция, возобновились стихийные митинги, демонстрации, а вокруг агрессивно действовал НФА.
Через пару дней активного наведения общественного порядка в Ходжалинском аэропорту мы с полковником В.Ковалевым встречали В.Поляничко с командой. Это была наша первая встреча в Карабахе.
С прибытием Виктора Петровича изменилась форма работы. Если А.И.Вольский, в основном, работал с партийно-советскими органами НКАО, народными депутатами от Карабаха и оппозицией, за что был избран депутатом Верховного Совета СССР от НКАО, то В.П.Поляничко с членами команды, главным образом, занимались налаживанием контактов между армянами и азербайджанцами, проживающими в НКАО, организовывали встречи старейшин, представителей смешанных браков и бесконечные приемы граждан по различным вопросам.
Часто вылетали в удаленные азербайджанские селения, где видели отсутствие элементарных условий существования. Принимались экстренные меры. Для объективной оценки обстановки я пытался забросить туда приезжавших из Москвы, Баку и членов армянской оппозиции, но безрезультатно. Одновременно разблокировали проезды в Кельбаджарский район, перекрываемый армянскими боевиками.
В одной из публикаций о В.Поляничко сказано, что он организовывал массовые депортации армян из ряда населенных пунктов районов, прилегающих к НКАО. Есть официальное заключение правоохранительных органов, что этот факт не подтвердился.
По каждому случаю выезда армянской семьи из района постоянного проживания комендатурой совместно с прокуратурой проводилось расследование и принимались срочные меры. Народные депутаты Верховного Совета СССР от Карабаха постоянно писали в МВД СССР жалобы по любому незначительному вопросу, который можно было решить на месте.
Во время пребывания в должности коменданта (с 12 мая 1988 г. по 10 декабря 1990 г.) я неоднократно отчитывался по жалобам депутатов Роберта Кочаряна, Зория Балаяна и др. оппозиционеров на коллегиях МВД СССР и Военном совете Внутренних войск.
Почему-то в критических публикациях о Поляничко не указывается, что при нем в течение двух лет (до 10.12.1990 года) не было допущено межнациональных столкновений, кровопролития, и все это на фоне пассивности центральных органов Советского Союза.
В другой публикации в адрес В. Поляничко прозвучало обвинение в неискренности и чуть ли не в предательстве интересов Азербайджана, основываясь на том, что кто-то из азербайджанцев в его команде слышал, что он армянам сказал одно, а азербайджанцам — другое. Не мешало бы напомнить разницу между словом и делом в зависимости от обстановки, места и времени.
В.Поляничко в сложной межнациональной обстановке инициировал и лично возглавил проведение республиканских мероприятий в Ханкенди. Съезжались представители со всех районов Азербайджана, плакали, целовали землю. Трогательное зрелище, люди поверили, что смогут вернуться в Карабах.
Встречи с женщинами Азербайджана, сердечными и заботливыми З.Т.Салаховой, М.Ф.Меликовой, З.Вердиевой и другими запомнились не только офицерам, но и солдатам, вспоминающим матерей и домашний очаг. В районы непосредственного соприкосновения с экстремистами отважные, порой до безрассудства, женщины привозили подарки, излучая домашнее тепло.
Для команды В.Поляничко, меня, К.Мамедова и Е.Войко каждое такое мероприятие — это бессонные ночи: встречи, проведение, проводы. Обеспечение безопасности и создание обстановки уверенности и надежности пребывания каждого представителя Азербайджана. Нужно подчеркнуть, что, говоря о многочисленных формированиях армянских экстремистов, боевиков, мы ни в коей мере не отождествляли их со всем армянским народом.
15 января 1990 года был принят Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об объявлении Чрезвычайного положения в НКАО и некоторых других районах». Самое активное участие в его подготовке и принятии принадлежит В.П.Поляничко.
Был и такой случай, когда один мой большой начальник, неожиданно попав на встречу с жителями азербайджанских селений, много им наобещал. Но когда улетал, перед посадкой в вертолет строго предупредил меня, чтобы не вздумал выполнять данные им обещания.
Но помню и силу Слова. На 28 съезде КПСС единственный из всех президентов союзных республик Аяз Ниязович Муталибов с трибуны съезда, в присутствии всех членов Политбюро КПСС, предложил М.С.Горбачеву оставить занимаемую должность Генсека ЦК КПСС. В то время, когда многие шептались по углам, это был поступок, достойный уважения. Мои обиды за его пассивную деятельность в Карабахском вопросе тогда несколько поутихли.
В. Поляничко, как 2-й секретарь ЦК Азербайджана, получил от Горбачева взыскание за выступление Муталибова. Отнесся он к этому со свойственной ему иронией: «Ну что, Владислав, тебя Шаталин дерет, а меня — Горбачев».
Поляничко был жестким, волевым руководителем, закалившимся в Афганистане и работой 1-м секретарем Оренбургского обкома КПСС. Умел заставить подчиненных работать и не щадил ни себя, ни членов своей команды. Чем больше он работал по примирению народов, тем активнее армянские террористы совершали на него покушения. Это еще раз подтверждает результативность его работы в интересах народов Азербайджана и Армении.
Не выполнить просьбу, распоряжение Поляничко было хуже, чем попасть под пулю боевика. Порой, пошатываясь от усталости, с не выспавшимися глазами трудились ребята на удивление приезжим из Москвы.
Нагорный Карабах для наших зарубежных противников стал полигоном по развалу Советского Союза. А в борьбе властей с оппозицией, как в Армении, так и в Азербайджане, народ стал разменной монетой.
А в 1988-1990 гг. этот сложнейший вопрос пытались решить силами сводных отрядов учебных заведений, ГУВД, частей ВВ МВД СССР и несколькими войсковыми частями Советской Армии. Однако, при отсутствии политического решения, не было достигнуто единства в оценке событий и поступков в государственных органах и, соответственно, в войсках.
При частой смене личного состава в районах выполнения служебно-боевых задач командование, политработники не успевали вести результативную разъяснительную работу. Некоторые офицеры войск и центрального аппарата МВД, поддавшись влиянию активистов общества «Карабах», становились «подпольщиками». Вместо честного и добросовестного выполнения задач, передавали служебную информацию, дезинформировали вновь прибывших сотрудников, не успевших вникнуть в сложившиеся межнациональные отношения. В неокрепших молодых головах начиналась путаница понятий – гражданский и воинский долг, совесть, честь, присяга, уставы, приказы – все перемешалось.
Советский Союз распался, войска вывели. Создали «нкр». Была захвачена чужая территория, изгнаны сотни тысяч азербайджанцев, трагедия Ходжалы и другие зверства, тысячи погибших. Пиррова победа!»
По материалам сайта Armiya.Az