И.Гаджиев, Э.Кябизаде

Бехбуд Шахтахтинский — человек, информация о жизни и политической деятельности которого долгое время была скудной и противоречивой.

Бехбуд Шахтахтинский, родившийся в 1881 году в селе Шахтахты шарурского уезда в родовитой семье, пользовался высоким авторитетом и уважением среди так называемого простонародья — крестьян и рабочих.

По данным азербайджанского историка М.Кулиева, в 1859 году комиссия по камеральной переписи населения Российского правительства в своем постановлении указала: «Согласно переписи 1859 года, они указаны как беки. Члены комиссии единогласно подтвердили, что ещё их прадеды были из дворян. Они отметили принадлежность Шахтахтинских к племени газахлар, и что их прадеды были потомками Агаджир-Ага. До сих пор никто из этого рода не лишался бекства».

Видимо, врождённое глубинное чувство патриотизма и любви к своему народу, без различия по социальному признаку, помогло Бехбуду Шахтахтинскому сохранить авторитет даже в условиях политического режима, ставившего целью и ликвидацию «эксплуататорских классов».

Присущие всем представителям рода Шахтахтинских-Кенгерли лидерские качества и глубокая интеллигентность позволили Шахтахтинскому в 24 года принять участие в создании организации конторских служащих, а в 36 лет стать членом исполкома Бакинского совета и чрезвычайной комиссии «Бакинского совета народных комиссаров», председателем центрального совета партии «Гуммет».

После советизации Азербайджана в 1920 году Шахтахтинский исполнял обязанности наркома юстиции и одновременно был чрезвычайным представителем АзССР в РСФСР. У него не было не только дипломатического но даже обычного среднего образования, и тем не менее, благодаря врожденному дарованию и жизненному опыту он добивался большего, чем многие образованные люди.

При изучении биографии Б.Шахтахтинского выясняется, что в его формировании как дипломата, главную роль сыграли три фактора – врожденные способности, среда и необходимость. т. е. сама жизнь. Давно известно, что нередко жизнь учит человека тому, чему не могут научить книги и педагоги. Необходимые для успешного дипломата качества — дальновидность, аналитический дар и упорство в достижении цели достались ему по наследству от предков. Среда научила его глубоко вникать в политические события и использовать их на пользу своего народа.

Собственно говоря, способность превращать проблемы в возможности явствует из его обширного отчёта В.И.Ленину об Азербайджане, о ситуации на Кавказе, в Иране и Турции, написанного в июле-сентябре 1920 года. Эту способность Б. Шахтинского можно видеть на примере подписания договора о военном экономическом Союзе между Азербайджанской ССР и РСФСР , а также Московских и Карсских переговоров 1921 года.

Что же касается фактора необходимости, благодаря которому Б.Шахтахтинский стал видным азербайджанским дипломатом, необходимо указать на судьбоносное для Азербайджана значение вопроса о Нахчыване на переговорах между РСФСР и Турецкой Республикой. С другой стороны, сам факт широкого кругозора и обширных знаний, а также патриотизма вопреки искренним большевистским убеждениям также послужил императивом до того, чтобы Б. Шахтахтинский стал одним из видных азербайджанских дипломатов.

При подписании 18 марта 1921 года Московского договора между РСФСР и Турцией, защита интересов Азербайджана и в том числе Нахчыванского края на самом высоком уровне, без сомнения, является заслугой в первую очередь Шахтахтинского. Показательно, что важнейшими положениями этого документа стали 2 и 3 статьи, посвященные вопросам о Батуми и Нахчыване. Именно благодаря усилиям Шахтахтинского в третьей статье договора в приложении был оговорен и статус, и приблизительный границы Нахчыванской области.

В письме Н.Нариманова Шахтахтинскому читаем: «Спасибо за Нахчыван! Видишь ты уже вошёл в эту работу и ведёшь дело правильно. Это меня радует».

Нарком иностранных дел Азербайджанской ССР Мирза Давуд Гусейнов также телеграфировал Шахтахтинскому, отметив важность Московского договора. Дальновидность Шахтахтинского как дипломата и ярко проявилось также при подписании Карсского договора. Многие исследователи критиковали позицию Шахтахтинского, который на переговорах в Карсе выступил против подписания отдельных договоров между Турцией и республиками Кавказа. На этом в ходе 18-дневных переговоров настаивала турецкая сторона, но РСФСР, выступая в роли посредника, противилась этому.

Таким образом, Шахтахтинский фактически поддерживал позицию России. Однако если бы не такая позиция азербайджанского дипломата, Карсский договор, скорее всего, не вышел бы за границы простого двустороннего документа и не приобрёл бы того регионального значения, какое он стал иметь позднее.

Благодаря целенаправленной дипломатической работе Шахтахтинского и приведенной им аргументации, Карсский договор был заключён между Турецкой Республикой с одной стороны, Азербайджанской Грузинской и Армянской ССР с другой. Таким образом, этот договор стал полноценным международным правовым документом регионального значения. Этот дальновидный шаг принес плоды, которыми в конце XX века мастерски воспользовался в интересах Азербайджана общенациональный лидер страны Гейдар Алиев.

Пожалуй, наиболее спорным и неясным эпизодом насыщенный биографии Шахтахтинского можно назвать его смерть. Долгое время в исторической науке господствовала точка зрения о его самоубийстве, которое многие приписывали неудачной личной жизни. При этом большинство исследователей ссылается на материал о смерти Бехбуда Шахтахтинского в номере газеты «Шергин сезери» от 31 мая 1924 года.

Газета сообщала: «Вчера в 3 дня Бехбуд Шахтахтинский застрелился из огнестрельного оружия у себя в квартире в доме номер 25 по кирпичному переулку. Тов. Шахтахтинский пришёл домой пополудни и заперся у себя в комнате, а в 3 часа соседи услышали четыре выстрела, открыв двери, они увидели в комнате упавшим на кровать с наганом в руке, полуголым. Вся постель была в крови. Несмотря на четыре выстрела в голову, он был всё ещё жив. Б.Шахтахтинский был немедленно доставлен в центральную больницу и спустя некоторое время скончался».

При внимательном анализе этого сообщения выявляются некоторые несоответствия. Очевидно, что человек физически не может выстрелить в себя четырежды, к тому же в голову. На это обратил внимание академик Иса Габиббейли в речи на конференции, посвященной 130-летию Шахтахтинского и 90-летию Карсского договора.

Если учесть к тому же, что выстрелы были произведены из нагана, который не относится к автоматическому оружию и для стрельбы из которого требуется сила спускать курок, то версия о самоубийстве представляется ещё более сомнительной. К тому же наган стреляет на вылет, то есть его патроны не могут застревать в препятствии. При стрельбе в черепную коробку двух выстрелов более, чем достаточно для того, чтобы мозг утратил значительную часть своих функций, и человек потерял сознание. Наконец, маловероятным представляется сам тезис о самоубийстве такого человека, как Шахтахтинский.

Таким образом, есть все основания для рассмотрения версии о терроре – возлюбленном методе борьбы со своими противниками как большевиков, так и «большевизировавшихся» дашнаков, которые, скорее всего, не смогли простить Шахтахинскому его деятельности, лишившей их шансов захватить Нахчыванский край.

По материалам книги Нахчыванские дипломаты