Азербайджанский писатель Фируз Мустафа родился с семье педагога. В 1975 году он закончил филологический факультет Азербайджанского государственного педагогическая университета. Два года он преподавал в школах Саатлинского района. Служил в рядах советской армии. Временам работал в редакции газеты «Азербайджан генджлери», вёл по ТВ популярные передачи как «Ильгым» («Мираж») и «Идрак» («Познание»). Окончил аспирантуру, защитил кандидатскую и докторскую диссертации по философии. Многие годы преподавал студентам и аспирантам философию, мировую литературу и культурологию.

На страницах журнала Литературный Азербайджан Мустафа поделился своими воспоминаниями о встречах с Анатолем Имерманисом (1914-1998) — латышским журналистом, писателем, автором остросюжетных, приключенческих и фантастических произведений.

Имерманис окончил частную русскую гимназию в Лиепае, затем работал рассыльным, развозчиком мебели, рабочим типографии. Учёбу в институте он совмещал с проводимыми в Рижском народном университете семинарами по литературе и журналистике. Фашистский переворот в Латвии в 1934 г. обернулся для Имерманиса пятилетним заключением за революционную деятельность. После восстановления советской власти в 1940 г., которую он принял с радостью, он вскоре становится одним из лидеров крупнейшего профсоюза, редактором журнала, корреспондентом нескольких газет. В Великую Отечественную войну он становится добровольцем Рабочего истребительного батальона, а затем бойцом Латышской дивизии. Подорванное на войне здоровье, раны заставляют его стать сотрудником дивизионной и фронтовой газет. Сразу после войны он работает на радио и в газете. В 1948 г. писатель решил целиком посвятить себя творчеству.

«…Когда-то на первом этаже общежития для студентов Литературного института в Москве размещался «Гостиный дом» для приезжих писателей. На самом деле это был уютный небольшой отель, предоставляемый писателям из периферии. В конце прошлого века я несколько раз останавливался в нём. В первые дни я жил один в удобной комнате, но через несколько дней ко мне подселили писателя средних лет из Армении, сейчас уже не помню его фамилии. Это был спокойный человек, лестно отзывающийся об азербайджанском народе, твердивший о братстве и дружбе армянского и азербайджанского народов. Через пару дней в соседнюю комнату поселились и другие армянские писатели. Их было двое, и мой сосед по комнате переселился к ним,» — вспоминал Ф.Мустафа.

В этот же день в его комнате появился пожилой писатель. Это был сутуловатый, худой человек невысокого роста с маленькой бородкой. Через плечо у него висела холщовая сумка, благодаря которой он походил на дальнего странника. На вид ему можно было дать уже за семьдесят лет, если бы не лукавый, озорной взгляд его глубоко посаженных глаз. Это был Анатоль Имерманис.

«Он внимательно посмотрел на меня и произнёс: – По-моему, кавказец?.. – Вы не ошиблись…,» – вспоминал Ф.Мустафа. «Мне подумалось, что он заранее осведомился у дежурной гостиницы о том, кто будет его соседом по номеру. Имерманис коротко рассказал мне о себе, поведал, что является поэтом и прозаиком, пишет стихи на русском, а прозу – на латышском и что через пару дней он отправляется в Чехословакию, где ожидается издание его романа. На меня Анатоль произвел впечатление самодовольного, противоречивого человека. Он вёл беседы, порой не подобающие его возрасту, совершал поступки, не подобающие его статусу и годам. Приведу один маленький пример: немного отдохнув, Имерманис поднялся с кровати и, как он сам выразился, собрался выйти в коридор «поохотиться». – Пойду-ка я «на охоту», есть ли там что-нибудь? – Что за «охота»? – Я охочусь за красивыми дамами.»

Ф.Мустафа рассказывал, что у Имерманиса был удивительный характер — «когда он смеялся, смех его звучал, как писк, при этом его худые плечи сильно тряслись… Когда он нервничал, то начинал разговаривать сам с собой, ругался на латышском языке…»

В беседах с Мустафой, он рассказывал, как в своё время на съездах и мероприятиях он знакомился с азербайджанскими писателями. Пользуясь случаем, Мустафа решил узнать о его отношении к азербайджанской литературе.

«Он произнёс имена только классиков: – Низами, Физули. Вот и всё.. Низами, несомненно, гений! Он великий азербайджанец… Но про современных этого сказать не могу. Да, Вургун был, несомненно, очень талантлив, но его темы были: партия, правительство… Рустам тоже (он имел в виду Сулеймана Рустама). Мирза, Мехти… я их тоже знаю. Они тоже были талантливыми писателями, заслуженными людьми. Из них, кажется, Рустам и Мирза еще живы, да? Но восточные люди преклоняются перед почестями и званиями. В целом на Востоке личность оценивают не по его деятельности, а по его званиям… Например, у вас, говорят, есть писатель, лауреат таких-то премий, который имеет «золо- тую звезду» или там «золотое перо» и прочую дребедень… Только такие ваши писатели бывают особо уважаемыми и выделяются из толпы… Но лично мне всё это безразлично… Что орден, что медаль? Мне не нужны ни звания, ни награды… Я даже не признаю первого секретаря центрального комитета партии Латвии… Кстати, говоря о ЦК. Всем секретарям азиатских республик по ночам так и снится, как они стали членами ЦК КПСС! Некоторые хотят видеть себя даже на месте первого! Для ваших всех «Генсек» – это Бог, партия же – религия. Но беда заключается в том, что они не верят ни в Бога (правителя), ни в религию (партию)!.. Азиаты – скрытные. Но мы – европейцы… Мы любим называть все вещи своими именами,» – так говорил Имерманис, писал Ф.Мустафа.

Мустафа во многом с Имерманисом не соглашался, они спорили.

Азербайджанский писатель также вспомнил свой диалог с Имерманисом по поводу культуры и «дружбы народов»:

«– Послушай, Анатоль, как я понял, ты ненавидишь Азию и азиатов. Но для меня понятие «Восток и Запад» – одинаково положительное. Для меня важнее понятие «Человек-личность…» Есть человек совестливый, есть бессовестный, есть талантли- вый, а есть бездарь. Хороших и плохих народов не бывает… И на Западе есть свои гении, и на Востоке…
– Нет, Фируз, это не так. Запад – совсем другая стихия. Мне кажется, что на Востоке только армяне отличаются от других наций в положительном смысле. По- чему? Благодаря своей древней культуре, цивилизации. Армяне – носители очень древней культуры!
– Анатоль! Ты был в Армении?
– Нет, не доводилось, но у меня много друзей-армян. Я хорошо осведомлён об армянской культуре.
– Что привлекает тебя в них?
– Что привлекает?.. Сказал же… А что, тебе армяне не нравятся?! Я знаю, турки в своё время истребляли армян…
– Анатоль, армяне тебе мифы и сказки рассказали… Вообще, нельзя чернить ни
один народ! К культуре и истории каждого народа надо подходить с уважением.
– Если я люблю армянскую культуру, что в этом плохого?!
– Ничего… Ради бога…»

Эти беседы происходили в ноябре 1988 года в Москве. Через пару дней после этого было озвучено обращение академика Аганбекяна о присоединении Нагорного Карабаха к Армении. Впереди готовилась трагедия двух народов… Пока Мустафа дискутировал с Имерманисом, вокруг Нагорного Карабаха в огромных масштабах шла широкая пропагандистская работа. Даже живущий в далёкой Прибалтике пожилой латышский писатель с болью говорил о «трагедии» Армении.

«Имерманис каждый день выкуривал по нескольку пачек сигарет. Ему нравились привезённые мною из Баку сигареты «Пайтахт», Космос», «Аврора», «Ширван». Он любил молоть кофе в привезённой с собой ручной кофемолке, обволакивая себя дымом зажатой в зубах сигареты, и говорить о литературе, глотая свежезаваренный напиток. Временами он выходил «на охоту», т.е. на красивых женщин… За период нашего знакомства я узнал, что Имерманис («Манис» – как я шутливо порой называл его) – талантливый художник. Его картины неоднократно демонстрировались на многих выставках. Позже, по возвращении в Баку я увидел во многих русских журналах опубликованные его рисунки. В журнале «Дружба народов», в частности, опубликован цикл рисунков Имерманиса, который из чувства ностальгии дал им название «Сны по Армении»…,» – вспоминал Ф.Мустафа.

Однако у симпатии Имерманиса к армянам век был не долог. Как вспоминал азербайджанский писатель, в том же здании где они жили с Имерманисом, в соседней комнате жили армяне, которые с утра до вечера громко спорили. Они спорили с ночами тоже, постоянно о чём-то говорили – словно не могли что-то поделить, ругались.

«Как раз в это время в Москву приехал поэт Идрис Заманли, с целью навестить своего сына, учившегося в Московском Литературном институте. Он проживал в этой же гостинице – в соседнем номере. Идрис Заманли, отлично знавший армянский язык, слыша эти громкие споры и ругательства, сказал, что суть этих споров заключается в том, что они должны собрать всех армян, проживающих в Москве, на митинг с тем, чтобы всё мировое сообщество узнало о геноциде армян. Однако мнения среди них разделились: один говорил, что при советской власти ничего не получится, а двое других убеждали – и критиковали его… Из-за криков в соседней комнате Анатоль Имерманис совсем вышел из себя,» – вспоминал Ф.Мустафа.

А потом произошел инцидент. В очередной раз, при при криках за стеной, Имеранис не выдержал, в одном нижнем белье выскочил в коридор и начал стучать в дверь соседей. На стук выскочили обитатели комнаты.

Ф.Мустафа вспоминал что случилось дальше:

« – Почему вы нам спать не даёте?
Армянские писатели хором заорали на него и, схватив его за шиворот, грубо оттолкнули.
– Вон отсюда! Старый пёс!
Имерманис решил постоять за себя, завязалась потасовка. Мне удалось вырвать Имерманиса из этой потасовки, к тому времени дежурная отеля прибежала на шум-гам. Анатоль стал требовать, чтоб армян выселили из отеля. Уже в комнате, вытирая с себя пот, он сказал:
– Ты только посмотри, дорогой, какие же эти армяне подонки!.. Как вы с ними соседствуете?! Их надо изгнать на вымышленные ими мифологические места… Теперь я понял, какие вы, азербайджанцы, добропорядочные и сдержанные люди… Ну у вас и соседи…»

Через два дня Имерманис, накинув на плечо свою холщовую сумку, отправился в Прагу. С Мустафой они тепло попрощавшись. Азербайджанский писатель уже не думал вновь его увидеть. Однако буквально через неделю он снова вернулся в Москву…. Писатели снова встретились и Имерманис попросил снова поселить в той самой комнате, где жил Мустафа. Он рассказал, что визит его в Прагу был удачным. Армянские писатели к тому времени уехали.

«Имерманис со всей искренностью рассказывал о своей судьбе. Рассказал, как в юношеские годы примкнул к движению коммунистов Латвии, как в 1930-х годах был арестован в буржуазной Литве. Имерманис с радостью встретил установление советской власти в Прибалтике. Однако радость длилась недолго, его извели допрашивания за якобы «антисоветскую пропаганду». Он стал презирать советскую власть. С женой своей, от брака с которой была дочь, состоял в разводе. Анатоль жил на окраине Риги, в своём дачном доме. Латышским Союзом писателей для него была выделена должность помощника секретаря-машинистки. Мой собеседник порой рассказывал о своих любовных эпизодах со своей секретаршей… Как я уже говорил выше, он был поэтом, прозаиком, художником. Имерманис хорошо разбирался в музыке. По его словам, его близким другом был Раймонд Паулс,» – рассказывал Ф.Мустафа.

В конце ноября они распрощались. Имерманис направился в Ригу, Мустафа – в Баку. По приезде в Баку Ф.Мустафа направился в библиотеку им. Ахундова и познакомился с творчеством Имерманиса. Оказалось, что он действительно знаменитый в Европе писатель. Было издано около 100 его книг на 13 языках мира. Среди них детективы (переведены на русский язык): «Спутник бросает тень» (1962), «Самолеты падают в океан» (1967), «Призраки отеля «Голливуд»» (1971), «Гамбургский оракул» (1975), «Пирамида Мортона» (1976), «Смерть на стадионе» (1986), «Смерть под зонтом» (1987). В то же время я вспомнил, что писатель хотел написать роман, в котором за спиной его героев стояла мафия, нити которой вели к партийной советской верхушке.

«Как-то раз я получил по почте пакет. Открыл. Это была книга Чингиза Айтматова «И дольше века длится день». Анатоль, когда ещё мы были в Москве, говорил об этой очень дефицитной в то время, полезной книге, обещал мне прислать её. Как истинный джентльмен он сдержал своё слово. Книга была издана в Риге. Анатоль писал мне, что получил присланные мною сигареты, полюбившиеся ему из моих бакинских запасов ещё в Москве, и таким образом выразил свою благодарность… Дело в том, что, вернувшись в Баку, я послал на адрес Имерманиса несколько блоков сигарет «Карабах»… В те дни карабахские события только начинались…,» – писал Ф.Мустафа.

По материалам журнала «Литературный Азербайджан»