В 1960-е годы, когда с имени Омара Фаика Нейманзаде был снят ярлык «враг народа», энтузиасты начали искать и находить «Моллу Насреддина» повсюду. Экземпляры журнала были обнаружены не только на Кавказе, но и в Стамбуле, в крупных городах Средней Азии, в Казани, даже кое-где в Индии.
Листая эти журналы, номер за номером, исследователи, как археологи, по осколкам восстанавливали не только сам «кувшин», но и целую эпоху, а также небольших фельетонов, в центре каждого из которых лежало реальное событие, оказался более достоверным историческим документом, нежели иная серьезная литература.
За время жизни Омар Фаиг сменил много разных профессий: учитель, журналист, издатель, «смотрящий за действиями полиции». Но главной чертой его всегда было неравнодушие, стремление изменить жизнь и свой народ к лучшему.
Он писал в 1915 г.: «Смотрю вокруг – все заняты собственным благополучием. Каждый по мере своих возможностей занят спасением собственной жизни: верующий молитвами, священнослужитель сбором пожертвований, интеллигент служением собственным интересам, а богач накопительством… Из этого следует, что общественное мнение, которое обязательно присутствует у каждой нации, у нас отсутствует вообще, у нас еще не родилось чистое желание связать свою судьбу с судьбой народа, мы еще не умеем чувствовать боль народа как собственную боль».
Он, похоже, умел.
Нейманзаде был месхетинским (ахиска) турком. Он родился в 1872 году в грузинском Ахалцихе. Когда ему исполнилось десять лет, решено было отправить способного мальчика в гимназию в Гори. Его было уже зачислили, но внезапно воспротивилась мать – она была убежденной мусульманкой, – и Омара Фаига отослали в Стамбул в медресе Фатех.
Cам мальчик к религиозному образованию относился, судя по всему, довольно скептически и спустя два года самостоятельно перевелся в светскую семинарию Дар-уш- Шафак, в которой преподавали науки и языки и которая имела в Турции репутацию рассадника либеральных идей.
В последний год обучения в этой школе Омар Фаиг устроился работать на почту Галата, где через его руки проходили все газеты и журналы, поступавшие из Европы. Именно это знакомство с либеральными европейскими идеями имело решающее значение для его становления. Примерно тогда же Нейманзаде связался с тайными кружками, со стамбульскими «революционными элементами», замышлявшими свержение султана.
Скорее всего, вдохновленный идеями либерализма молодой работник почты снабжал их газетами и свежими новостями. Так или иначе, когда в один прекрасный день полиция разогнала эти кружки, Омар Фаиг Нейманзаде спасся от ареста в порту, едва успев на уходивший в Батуми пароход.
Вернувшись на Кавказ, Омар Фаиг начал действовать в соответствии со своими идеалами. Единственным способом изменить положение дел – стагнацию тюркского народа – он считал просвещение. Омар Фаиг начинает учительствовать. За десять лет, начиная с 1893 года, он учреждает школы в Шемахе, Шеки, Гяндже, Тифлисе.
«Сегодняшней важнейшей задачей мы считаем открытие школ на родном языке», – пишет он в одной из деклараций для соратников – азербайджанских демократов, к которым присоединился в 1892 году.
Постоянно разъезжая по Кавказу и в конце концов осев в Баку, Омар Фаиг становится заметной личностью в общественно-политической жизни еще и благодаря своим публикациям – в частности, в единственной на тот момент тюркоязычной газете в России «Терджиман» («Переводчик»).
В архивах стамбульского журнала «Сервети Фуунун» была обнаружена его статья, посвященная первой мусульманской женской школе в Баку, – он назвал ее «непостижимым чудом». Та статья вызвала в исламском мире большой резонанс – немногие разделяли мнение Омара Фаига о том, что мусульманским девушкам тоже требуется образование.
В 1906 году Нейманзаде решает издавать собственное издание. Идея ему пришла необычная: сделать журнал карикатур, гротескный, остросатирический, такой, чтобы был понятен самым простым людям, даже неграмотным. Название придумалось соответствующее – «Молла Насреддин», в честь любимого и знаменитого на весь тюркский мир мудреца и насмешника, который подтрунивал над нечистыми на руку и жадными и поддерживал бедных и честных людей.
Зарегистрировать журнал самому не удалось – все-таки Омар Фаиг уже был «проблемным», и власти его побаивались. В качестве главного редактора он пригласил Джалила Мамедкулизаде, в ту пору уже признанного в Азербайджане писателя. Иллюстраторами стали два тифлисских немца: Шмерлинг и Роттер, которые создали абсолютно неповторимый стиль и дух журнала; кроме того, их рисунки были настолько понятны, что не требовали даже подписей.
Сюжеты для карикатур придумывали Омар Фаиг и Мамедкулизаде – в них можно увидеть все проблемы, что существовали в те годы на Кавказе: необразованность, закрытое положение женщин, спесь чиновников, полицейский беспредел.
В воспоминаниях Омара Фаига, кстати, встречается такая фраза: «Многие рисунки в журнале «Молла Насреддин», относящиеся к нашей общественной жизни, не являются карикатурами, то есть выдумкой. Это, можно сказать, даже фотографии людей и событий». В общем, недостатка в темах не было, а писать фельетоны для «Моллы Насреддина» со временем начали многие поэты и прозаики, в том числе известные.
Уже первые номера вызвали фурор. Такого успеха не ожидали и сами создатели – еженедельный журнал довольно скоро стал печататься тиражом в пять тысяч копий и расходился по всему тюркоязычному миру.
Несмотря на свою остроту, журнал не был запрещен, хотя, конечно, проходил цензуру: в архивных подборках иногда можно было найти пустые страницы, перечеркнутые крест-накрест (так выглядели снятые цензором материалы).
Финансировал журнал Омар Фаиг самостоятельно, однако, став издателем, он не стал богатым человеком. Проблемы со средствами были постоянными. Тем не менее с 1906-го по 1909-й журнал выходил без перебоев. Затем возобновился в 1912-м. Затем еще раз в 1917-м.
А потом случилась революция.
Поначалу всем, кто боролся с царизмом, большевики выписывали индульгенции – Омару Фаигу даже оставили его большой старый дом с садом в Ахалцихе. Когда в 1920 году в Баку пала АДР (Азербайджанская Демократическая Республика) и установилась советская власть, сверху спустили инициативу: популярный журнал «Молла Насреддин» продолжать любыми способами. Пообещали создать все условия.
Но Омар Фаиг категорически отказался участвовать в этом проекте. Он, вероятно, предчувствовал все, с чем пришлось бы столкнуться и с чем в последующие десять лет столкнулся Джалил Мамедкулизаде, оставшийся главным редактором.
Очень быстро «Молла Насреддин» превратился в государственный сатирический журнал, в «Крокодил» с национальным колоритом: сатира теперь могла касаться только пережитков прошлого – мулл, беков, но про критику новой жизни и новой власти невозможно было даже помыслить. По сути, это было уже совсем другое издание, хотя после революции журнал выходил в Баку еще десять лет, до 1931 года. В общей сложности за все годы существования «Моллы Насреддина» было выпущено 748 номеров.
А Омар Фаиг Нейманзаде занялся совсем другими делами, по-прежнему тесно связанными с его народом. Вскоре после революции он покинул Баку и вернулся в Грузию – поначалу возглавил там независимую Карскую республику (она просуществовала год), затем вошел в ревком Грузинской республики как представитель мусульманского населения. До нашего времени сохранились его письма, в которых он сообщает о положении дел в селах, предупреждает о недовольстве, зреющем в людях.
Он всегда оставался очень уважаемым общественным деятелем, организатором: на фотографиях, сделанных в том самом саду в Ахалцихе, видно, как вокруг него собираются люди всех сословий и достатка.
Уже в то время советская власть начала присматриваться к Омару Фаигу пристальнее, на него собирали доносы. Зная о его знакомстве и переписке с Ататюрком, беки предлагали ему бежать из Ахалцихского края, устроить переселение месхетинских турок в Турцию, но Нейманзаде был непреклонен: он считал, что родину покидать нельзя.
Всего несколько лет спустя, в 1944 году, все грузинские турки-месхетинцы были принудительно переселены в Среднюю Азию. Но Омар Фаиг Нейманзаде до этого момента не дожил – в 1937 году был арестован и расстрелян.
Прежде чем он был посмертно реабилитирован, прошло 20 лет, и большая часть его архива, трудов, писем, воспоминаний и даже журналов, оставшихся в Баку, исчезла – даже хранить их в те годы было небезопасно.
По материалам Е.Головановой, журнала «БАКУ»